Золото вайхов - Страница 28

Остальные тоже заслужили по стаканчику – это снимет стресс и поднимет боевой дух. Хотя он и без того на высоте после выигранного сражения.

– Проухв, – обратился я к парню, – возьми помощника, и сообразите всем нам перекусить. Достань хлеб, колбасу, ветчину, сыр – ну ты меня понял.

Еще по дороге сюда я успел с ним поговорить.

– Не переживай, Проухв, ты все сделал правильно. Понимаешь, у всех нормальных людей такая реакция на первого убитого врага. Мы рождены совсем для другого, но однажды наступает момент, когда не остается выбора. Вернее, выбор-то как раз есть – либо мы их, либо они нас. Вообще-то ты молодец: в бою первый раз, а вел себя как настоящий герой!

– А у вас, ваша милость, тоже так было в первый раз?

– Конечно, Проухв, конечно. – На самом деле у меня все было гораздо хуже, но зачем ему об этом знать?

Прямо на траве лежало трофейное оружие – сабли, кинжалы, ружья, пистолеты, еще что-то, плохо различимое в наступивших сумерках. С этим завтра разберемся, а сейчас займемся Шлоном, уже дошедшим до нужной кондиции и порывающимся встать.

– Ну-с, приступим к лечению, – сказал я ему. – Зажми-ка, дружок, в зубах эту веточку и крепко держи. Не вздумай выпустить! – И щедро полил рану алкоголем.

Надо признаться, Шлон мужественно держался во время процедуры и только в конце, уже после перевязки, выплюнув перекушенную ветку, от души выругался. А что делать – единственный доступный мне антисептик. Вообще-то еще уксусом можно, но так надежнее.

Нектор уже получил свою дозу обезболивающего напитка и находился в нужном состоянии. Глубокий порез на внешней стороне предплечья требовал наложения швов. Сунув ему в зубы заранее приготовленную ветку, я достал из специальной коробочки длинную кривую иглу и нитки из бараньих сухожилий.

Насколько я помню, это называется кетгут. Подержав некоторое время иглу в кипящей воде, принялся за дело. Немного алкоголя на разрез, семь швов и метр полотна. Все, следующий пациент. Рану на ноге зашивать не пришлось, только тугая повязка. Остался Коллайн.

К этому времени по порции виноградной самогонки получили все. Я и сам принял за здоровье друзей и на погибель врагам. Не привыкшие к крепкому алкоголю люди быстро пьянели, посыпались шутки, дружеские колкости. Отпустило людей, чего я и добивался. Мы сидели одной группой вокруг общего костра, шутили, смеясь, вспоминали подробности боя. Наконец-то мы почувствовали себя одной командой, и это было здорово.

Левое плечо и верхнюю часть груди Анри покрывал огромный кровоподтек. Я ощупал ключицу, попросил его покрутить рукой. Все не так страшно, перелома нет, возможна трещина, но на глаз не определишь. Не удержавшись, поддел друга:

– Анри, у меня создалось впечатление, что эту отметину оставила вам в Тронденте ваша страстная красавица-баронесса, и в просторечии такие синяки именуются не иначе как засосами. Вы же пытаетесь пристроиться к воинской славе Пелая.

Это вызвало приступ хохота. Люди живо представили, каких размеров должен быть ротик у баронессы, чтобы оставить такой огромный след. Что же касается Пелая, так этого героя мгновенно сдуло с лошади при первом выстреле, и появился он из кустов, когда уже все закончилось.

Анри не обиделся, он хохотал вместе со всеми.

Что касается своей царапины под левой лопаткой, то я решил это быстро, попросив Нектора замазать ее целебной мазью, пахнущей дегтем и еще чем-то непонятным.

Подошел Прошка, протягивая мне куртку со словами:

– Возьмите, ваша милость, я заштопал ее на спине.

А куртка у меня знатная. Мне пошила ее Марта по моим указаниям, удивляясь необычности заказа. Из грубого полотна, вся в разводах желто-буро-зеленого цвета (я сам варил ткань, завязав узелки во многих местах), со множеством накладных и внутренних карманов. Похоже на армейскую куртку из моего мира. Разве что длиннее и подкладка из красного шелка. Из шелка – потому что он скользкий, быстрее надевать и снимать. Из красного – потому что кровь не заметна, эстет я.

Анри сначала косился на нее, а потом, убедившись в ее практичности, поинтересовался, где можно приобрести такую же. Отличная походная куртка получилась.

Прошка помялся немного, а потом вымолвил:

– Спасибо вам, ваша милость.

– За что это? Это тебе спасибо, – удивился я.

– Ну это, вы мне жизнь спасли. Вовек не забуду.

Все внимательно слушали наш разговор. Я подмигнул Анри и сказал Проухву:

– Так это я не о тебе заботился, а о себе.

– Как это? – не понял Прошка.

– Кто бы мне тогда куртку штопал, если бы тебя убили? Я просил Анри, он почему-то не хочет…

Анри тихонько хрюкнул.

– Так ему ж нельзя…

– Почему это нельзя? – еще больше удивился я.

– Так ему не положено, он же благородный, дворянин, – объяснил мне Прохор.

– А я-то все голову ломаю, почему он отказывается, – произнес я тоном человека, до которого наконец дошло.

Тут не выдержали все. Хохот стоял такой, что заволновались лошади, пасшиеся неподалеку.

Хороший Прошка человек и совсем не глупый, но наивный до ужаса.

– Ну что, ребята, еще по одной выпьем – и спать. Завтра отдыхаем, приводим себя в порядок, разбираемся с трофеями, а послезавтра в путь.

Ребята оживленно зашумели: моя микстура всем пришлась по душе.

– Ваша милость, – воспользовался Прошка всеобщим хорошим настроением, – может быть, споете?

Он стал горячим поклонником моего таланта. Стоило мне взять в руки гитару, Прохор мгновенно материализовался где-нибудь неподалеку.

– Извини, братец, без гитары какое пение? – нашел я отговорку.