Золото вайхов - Страница 34

Я уже уходил, когда мой взгляд упал на кинжал, лежащий на самом краю полотна. Взяв в руки, я внимательно осмотрел его. Кинжал как кинжал, из стали далеко не самого лучшего качества, с зазубринами и ржавчиной возле рукоятки. Что же привлекло мое внимание, недоумевал я.

Камень. В рукоятке кинжала блестел камень – крупный, с ноготь большого пальца величиной. Он был светлым, почти прозрачным, но стоило немного повернуть рукоятку – и камень поменял цвет с голубого на темно-фиолетовый. Осторожно, с помощью даги, я извлек его. Камень не был огранен или отшлифован и имел форму почти идеального шара. Посмотрев сквозь него на свет, я едва смог сдержать эмоции – тысячи крохотных звезд вспыхивали и гасли внутри него, стоило лишь чуть-чуть шевельнуть пальцами.

Я далеко не знаток в геммологии и не мог точно определить, к какому классу минералов он принадлежит. Камень очень красив, и этого достаточно. Можно было только догадываться, насколько он преобразится, побывав в руках хорошего ювелира.

Завернув его в носовой платок и положив в карман, я тут же забыл о нем, потому что из-за поворота показались два всадника – те самые, что убегали от погони вайхов.

Приблизившись к нам, один из них ловко соскочил с лошади. Вернее, соскочила, поскольку оказалась девушкой не старше двадцати лет, весьма и весьма приятной наружности. Я даже глаза расширил от удивления: как можно было ее не заметить? Оправданием служило только то, что ее заслонил от меня второй наездник, худой и бледный юноша.

Я поприветствовал даму полупоклоном. Черноглазая, с длинными волнистыми волосами цвета воронова крыла, высокая, гибкая в движениях – хороша, даже очень хороша. На девушке были брюки, каждая штанина которых представляла собой целую юбку, довольно пышную, и короткая бархатная курточка, вся вышитая сложными узорами. Шляпку, видимо, потеряла во время бегства.

Оценив произведенное впечатление, девушка подошла ко мне и представилась:

– Энолия Крейг, дочь барона Марона Крейга, хозяина здешних мест.

Что-то непохоже, что хозяина, скептически подумал я, а вслух произнес:

– Барон Артуа де Койн, к вашим услугам, леди.

– Барон Анри Коллайн, в восхищении от вашей красоты, леди Энолия, – представился невесть когда подошедший Анри.

Так, Коллайн, ты попал, и попал серьезно. Насколько я мог изучить своего друга, женщины типа Энолии больше всего тревожили его сердце. Завязался оживленный разговор, в котором мы узнали подробности встречи девушки с вайхами и ее бегства. Третьим всадником, погибшим у самой реки, оказался один из ее слуг.

Разговаривал больше Анри, полностью включив свое мужское обаяние. Я в основном поддакивал в нужных местах и глубокомысленно кивал. Голова была занята совершенно другими вещами, не относящимися к предмету разговора.

Наконец Энолия попросила сопроводить ее к замку и пригласила быть ее гостями. Здесь слово взял я, вежливо поблагодарил ее за предложение и конечно же согласился, глядя на изнывающего Анри. Но основной причиной согласия стала необходимость дать людям передышку перед решающим броском к заветному каньону.

На горизонте замаячил Прошка, знаками показывая, что могила Сентора готова и ждут только нас. Кивнув ему, я обратился к Энолии:

– Леди Энолия, мы с удовольствием сопроводим вас к замку и воспользуемся вашим гостеприимством, но сейчас нам необходимо похоронить нашего боевого товарища. Это не займет много времени, вам не придется долго ждать.

Тело Сентора, завернутое в полотно, лежало на краю могилы, мы стояли рядом, грустные и сосредоточенные.

– Друзья, – обратился я к своим людям, – мы отдаем последние воинские почести Сентору, погибшему в бою, как подобает настоящему мужчине. Никто не знает, что ждет нас завтра, но, пока мы живы, он останется в наших сердцах. И пусть земля ему будет пухом.

Я поднял вверх руку с пистолетом и взвел курок, подавая пример остальным. Грохнул недружный залп, и тело Сентора опустили на дно могилы.

– На моей родине так принято провожать в последний путь воинов, погибших на поле брани, – ответил я на молчаливый вопрос Коллайна.

– Красивый обычай, – промолвил Анри. Я кивнул, соглашаясь с ним.

Преодолев реку вброд, мы продолжили путь обычной колонной с той лишь разницей, что место Нектора занял Прошка.

Анри продолжал увиваться вокруг баронессы, засыпая ее комплиментами и рассказывая столичные новости. Энолия благосклонно принимала ухаживания, бросая на него томные взгляды. Изредка она обращалась ко мне, приглашая принять участие в разговоре. Я отвечал односложно, занятый своими мыслями.

Нервно всхрапнул Ворон. Потрепав по холке, я успокоил его и вспомнил слова Коллайна, сказанные накануне:

– Артуа, вы удивительно подходите друг другу – ты и твой конь. Оба не пропустите ни одной симпатичной кобылки. Вот уж воистину жеребец на жеребце! – И улыбнулся, довольный. Потом добавил: – Хотя чего можно ожидать от человека с таким фамильным гербом? – Коллайн заливисто рассмеялся.

Свой герб я, не мудрствуя лукаво, содрал с эмблемы Феррари – коня, поднявшегося на дыбы. Я не обижался на дружеские подколки, мы часто пикировались с ним, упражняясь в остроумии и разгоняя дорожную скуку.

И вовсе мы с Вороном непохожи – знаете, какие комплименты я умею дамам отпускать! Хотя кто его знает, что шепчет Ворон на ухо своим подружкам. Есть у него, кстати, достоинства значительно крупнее моих. А вот танцевать он не умеет и петь, между прочим, тоже. Сам ты, Коллайн, кобель порядочный. Бедная леди Энолия!..