Золото вайхов - Страница 78

Наконец мы с Коллайном пошли к центру поляны, куда уже направлялся Макрудер со своим секундантом.

Я посмотрел на Макрудера, который небрежно помахивал шпагой с узким плоским лезвием. Что ж, вполне практично против моей кочерги. На его щеке еще оставалась отметина от пощечины, но выглядел он вполне решительно.

Граф одарил меня взглядом, выражающим, по его мнению, все, что он обо мне думал. Я ответил протяжным зевком, не забыв прикрыть рот ладонью – в каретах вполне могли находиться дамы. В животе громко заурчало: вчера забегался в поисках приличного платья, рассчитывая поужинать в доме Дьюбенов, утром тоже не сложилось. Незаметно оглядевшись, убедился, что никто ничего не заметил или просто сделал вид, что ничего не произошло.

Когда прозвучала команда сходиться, я остался стоять на месте, постукивая кочергой по голенищу сапога. Из этого положения и парировал первый выпад графа, направленный мне в грудь.

Потом, рывком увеличив дистанцию, занял позицию с кочергой в вытянутой правой руке и с поднятой левой над головой. Граф обрушил на меня град ударов, от которых я ушел прыжком влево, стараясь приблизиться к нему вплотную. Трава, мокрая от ночного дождя, предательски скользила под ногами. Ничего, мой оппонент в том же положении. Хотя нет, у него движения более уверенные – не боится поскользнуться. В этом он меня переиграл, выбрав обувь с подходящими подметками.

Воспользовавшись выглянувшим на короткое время из-за туч солнцем, на мгновение ослепившим Макрудера, я сделал выпад, целясь ему в голову. Почти достал – на лбу графа появилась небольшая темная полоска сажи. Черт, еще бы два-три сантиметра – и вряд ли бы он смог продолжать поединок. Мы разошлись и заходили по кругу, выискивая возможности для атаки.

Ага, рассечение есть: полоса побагровела, выступила кровь, тонкой струйкой потекла на левую щеку Макрудера. Граф нетерпеливо смахнул кровь рукой, осторожно приближаясь ко мне.

Вполне возможно, и шрам останется. «Граф, откуда у вас эта отметина, так красящая ваше мужественное лицо?» – прощебечет ему на ухо дама. «Да так, на дуэли кочергой зацепили», – небрежно отмахнется он. Я даже усмехнулся, представив эту картину, и это чуть не стоило мне жизни. Смех расслабляет, а расслабляться в этой жизни нельзя, иначе, как гласит анекдот, поимеют. Сначала клинок графа чуть не отсек мне пару пальцев, остановленный пышным бантом. Затем я еле успел уйти от колющего удара, выгнув корпус в пояснице. Мне только и оставалось, что отмахнуться кочергой, стараясь попасть по ребрам Макрудера. Это удалось, и мы снова разошлись.

Надо заканчивать быстрее: кочерга не шпага, ее даже держать горизонтально трудно, устанет кисть руки – и все, конец.

Дождавшись очередного выпада графа, я отклонил его шпагу в сторону левым предплечьем, на мгновение почувствовал режущую боль и, зацепившись крюком кочерги за гарду шпаги, резким рывком вырвал ее из рук Макрудера.

Великое дело рычаг, утверждал в стародавние времена Архимед, посиживая в ванне. Моя рука с зажатой в ней кочергой и явилась тем самым рычагом, без труда вырвавшим оружие графа. Я поднял руку, и шпага, скользнув по пруту кочерги, уперлась в бант. Теперь мне следовало вернуть шпагу владельцу, произнеся при этом что-нибудь крайне уничижительное.

Но у меня были совершенно другие планы. Подойдя к лежащему неподалеку обрезку бревна, я обхватил эфес шпаги двумя руками клинком вниз и с силой вонзил ее в дерево, присев в момент удара. Затем, отойдя на пару шагов в сторону, великодушно указал на шпагу: забирайте, граф. Клинок его шпаги был плоским, а не трехгранным. Трехгранный более надежен – не застрянет в костях врага. На знаменитых русских трехлинейках системы Мосина штыки были трехгранными именно по этой причине.

К своей чести, Макрудер отказался от шпаги после первой же попытки извлечь ее, чтобы не выглядеть смешным. Один из его секундантов спешно предложил ему другую, уже с трехгранным клинком. Жаль. Неплохо было бы поставить рядом с первой шпагой еще одну, а лучше парочку – бревно смотрелось бы очень эстетично.

Я отошел к центру поляны, дожидаясь продолжения поединка. На левом предплечье имелся небольшой порез, но оно того стоило. Кроме издевательства, учиненного мною, граф довольно чувствительно получил крюком кочерги по пальцам и сейчас усиленно массировал их, зажав шпагу под мышкой.

Настраивая себя на дальнейший бой, нагоняя в кровь адреналин, я рычал горлом, стараясь, чтобы звук шел из живота. Методика несложная, но действенная. Наконец, когда у меня появилось ощущение, что я могу зубами перекусить свою кочергу, бросился на Макрудера, уже стоявшего в защитной позиции, обрушив на него град ударов. После одного из них мне вновь удалось выбить оружие из рук графа, угодив ему снизу по запястью, и даже зацепить на лету гарду шпаги, состоящую из нескольких металлических дуг, защищающих руку. Воспользовавшись секундным замешательством оппонента, я в выпаде вонзил пятку кочерги в тело Макрудера, стараясь угодить в солнечное сплетение, и даже провернул ее, как при ударе атэми.

Граф рухнул на колени, схватившись руками за живот.

Сняв с кочерги шпагу, я взялся за самый конец клинка и изо всех сил закинул ее в сторону болота. Где-то вдалеке звучно чавкнула трясина.

Макрудер продолжал сидеть на коленях, зажав живот руками.

Раны быть не должно – конец у кочерги загнут, как ему и положено, но попал я прямо в цель, и попал серьезно. К нему подбежали его люди, подняли на ноги, ощупали живот. Макрудер попытался сделать шаг и со стоном повис на руках секундантов. Он смотрел на меня с такой ненавистью, как будто я у него на глазах растерзал всю его семью вместе с малолетними детьми.